Артур Уразманов: Наши аптеки не продаются

После дефолта 1998 г., когда на предприятиях задерживали зарплату или, как в конце перестройки, стали выдавать ее продукцией, главврач санатория «Санта» Артур Уразманов решил открыть свое дело. «Я хотел заниматься медициной, но, так как клинику открыть было нереально, взялся за аптечный бизнес», — вспоминает он. Время г-н Уразманов выбрал как нельзя более подходящее — в Казани не было на тот момент крупных сетевых аптек, и новый бренд «Аптеки 36,6» с легкостью занял эту нишу. Предприниматель вложил в свой бизнес всего лишь $3 тыс. собственных сбережений и заемных денег.

Первая аптека открылась в марте 2000 г. в Ново-Савиновском районе возле автозаправочной станции. В этом месте тогда не было даже жилых домов. Артур Уразманов посчитал так: раз есть автозаправка, значит будет поток покупателей из числа автовладельцев. Но этого не произошло — «тот, кто заезжал на заправку, к нам заходил крайне редко». Выручка аптеки первое время едва превышала 1000 руб. в день. Но бизнесмен не стал отступать, а продолжил открывать аптеки в Казани, а после и в других городах Татарстана. В 2005 г. сеть «Аптеки 36,6» насчитывала уже 16 аптек. Сегодня их число приблизилось к 50-ти.

«С нуля», без опыта открыть свой бизнес — не просто. Вам кто-то помогал?

— Поначалу наш офис располагался в комнате площадью 4 кв. метра, но мы умудрялись даже вести в ней переговоры. Главная проблема в то время была с кадрами. Коммерческих аптек было в то время мало, в отличие от государственных. Молодых специалистов, готовых продавать, как коммерсанты, были единицы. А фармацевты и провизоры, работавшие в госсфере, часто не могли перешагнуть этот барьер — они привыкли не продавать, а «отпускать» лекарства.

Да, было очень сложно, но, я считаю, мне повезло с помощником. Нынешний директор розничной сети «Аптеки 36,6» Альфия Давлетярова правильно сформировала в 2000 г. ассортиментную политику компании — в результате люди поехали к нам со всего города. Тогда были серьезные проблемы с оснащением медикаментами в городских больницах. Зачастую пациентов отправляли на поиски не только редких лекарств, но и шприцев, капельниц и даже ваты. В нашей первой аптеке были такие препараты, которых больше нигде в Казани не продавали. Если у нас чего-то не было, люди знали, что мы привезем это по их заказу в течение суток. Покупательский поток пошел со всего Татарстана. Мы вошли в азарт и стали открывать новые объекты. Когда в 2001 г. мы открыли вторую аптеку — на ул. Лобачевского, сразу увеличили ассортимент. И могу сказать, тогда наша аптека имела самый большой товарооборот в городе — 7 млн руб. в месяц.

Как у вас выстраивались отношения с поставщиками?

— Нашими первыми поставщиками были крупнейшие российские фарм-дистрибьюторы — «Инвакорп» и «Протек». Позже присоединился «Сиа Интернейшнл Лтд». «Инвакорп» и «Протек» пошли навстречу нам, молодой компании, и давали товар с отсрочкой платежа, тогда как все остальные жестко работали по 100%-ной предоплате.

С 2001 г. мы стали расширять линейку поставщиков и договариваться напрямую с фарм-предприятиями, такими как «Верофарм», «Техномедсервис». «Верофарм» поставлял нам «Веро-Рибавирин» — препарат для лечения гепатита. С тех же пор мы — официальные представители «Техномедсервиса» — производителя иммуномодулятора «Деринат». Тогда, в 2001 г., они только выпустили его, сегодня эта компания — одна из крупнейших фарм-структур в России. В начале 2000-х они присылали «Деринат» коробками и мы не знали, что с ним делать, а сейчас один пузырек капель стоит 250 руб., ампула — 1500 руб., и люди берут. Мы были единственными, кто продвигал этот препарат на рынке республики.

Какие форматы аптек наиболее успешны на местном рынке?

— Узкопрофильной аптеке на рынке не выжить. Производство лекарственных препаратов — это прерогатива госаптек, а гомеопатия — вообще в далеком прошлом. Современная аптека — это либо универсальный магазин открытого формата, где есть все — от медикаментов до косметических средств, либо все-таки аптека, но с максимально полным набором медицинских препаратов. В этом случае более приемлема закрытая торговля — когда все лекарства заперты в витринах.

Есть и смешанный формат торговли. Все зависит от месторасположения объекта, в котором находится аптека. В районах с низкой покупательской способностью выгоднее открывать аптеки закрытого формата.

Сколько, по вашей оценке, стоит ваша сеть «Аптеки 36,6»? Вам уже предлагали купить этот бизнес?

— Кто только не предлагал: та же федеральная сеть «36,6», «Аптека Ригла», «Доктор Столетов» и др. крупные сети. Но дальше первых переговоров дело не шло. Поэтому я даже примерно не представляю, во сколько можно оценить наши аптеки. Пока я все равно не готов к их продаже — мы хотим развиваться самостоятельно. Думаю, если мысль продать свой бизнес у меня возникнет — без покупателей «Аптеки 36,6» не останутся.

Государство мешает аптекам

В кризис вместе с общими проблемами — повышением процентов по кредитам, а также ростом тарифов на электроэнергию и коммунальные услуги — аптечный рынок столкнулся и с отраслевыми. Поставщики резко подняли цены и стали требовать 100%-ную предоплату. Мало того, в прошлом году правительство ввело регулирование наценок почти на 6 тыс. лекарственных препаратов, относящихся к категории жизненно важных и необходимых. Артур Уразманов считает, что именно это подкосило аптекарей сильнее всего. По его мнению, среди мер поддержки экономики правительство должно было открыть для частных аптек участие в программах дополнительного лекарственного обеспечения.

В одном из своих интервью вы отмечали, что, когда государство ввело ограничение аптечных наценок, многие игроки рынка были вынуждены закупать дешевые препараты. Изменилась ли ситуация сегодня?

— Да, нас обязали закупать дешевые препараты. И сегодня у нас по-прежнему есть минимальный обязательный ассортимент — согласно списку препаратов, которые мы обязаны иметь в наличии. Хотя некоторые из них не пользуются популярностью и лежат годами, пока у них не кончится срок годности и мы их не спишем.

Какие меры госрегулирования, на ваш взгляд, мешают развитию аптечного ритейла?

— Серьезный удар по нашему бизнесу нанесла реформа ЕСН. Недавно я услышал об одной инициативе, регулирующей аптечный рынок. Президент Дмитрий Медведев попросил подготовить проект постановления о фиксированной наценке на все группы товаров, подлежащих розничной продаже. Сегодня государство регулирует наценку только в отношении 1/3 лекарственных средств — жизненно-важных лекарственных препаратов. Для остальных 65% мы регулируем наценку самостоятельно — в зависимости от своей рентабельности и позиций конкурентов.

Введение тотального регулирования цен приведет к существенному падению нашей рентабельности и, может быть, даже к убыточности бизнеса. Сегодня у многих аптек рентабельность и так не превышает 2%. Причем это не приведет к тому, что лекарства станут дешевле — нет, закупочная цена будет подниматься в любом случае. Потому что в цену будут включать повышение налогов. Все это мне напоминает конец 90-х гг., когда доллар скакал непонятно как — теперь так же быстро меняются правила ведения бизнеса. Мы не знаем, что будет в следующем году, чего ждать, к чему готовиться.

В медицине нет середины

В 2008 г. Артур Уразманов, наконец, открыл собственную клинику, вложив в нее около 20 млн руб. собственных и заемных средств. «Академия здоровья «Звезда» открылась в одном здании с центральной аптекой сети, там же, где находится головной офис группы компаний «36,6». Артур Уразманов не помнит, как и почему ему пришла идея такой бизнес-модели, но теперь компания открывает медицинские учреждения только возле собственных аптек. По словам г-на Уразманова, хотя в клинике рентабельность ниже, чем в аптечном бизнесе, это направление интереснее для него самого. «Тем более мы все знаем, какое качество в бюджетном здравоохранении, от этого пора уйти», — подчеркивает он. Сегодня у компании две клиники в Казани, к концу 2011 г. будут открыты еще две. В прошлом году обе работающие клиники вышли на точку безубыточности.

Как вы будете перебарывать общественное предубеждение о низком качестве услуг частной медицины?

— В 95% частных медицинских клиник работают врачи из государственных, причем зачастую на гораздо лучшем оборудовании. Как можно говорить о более низком качестве услуг?

Мой учитель всегда говорил: «Профилактика, а не лечение — основное в медицине». Цель частной медицины как раз в этом заключается — чтобы люди поняли преимущество ранней диагностики перед госпитализацией. Когда мы проводим вакцинацию, мы людям объясняем просто — вакцина стоит 350 руб. При лечении банального гриппа расходы увеличиваются — человека нет на работе, а это не только потеря в деньгах, но и проблемы с начальством. А если болезнь дает осложнения, лекарства обходятся больному гораздо дороже, чем вакцина. Нет такого человека, который никогда не болеет.

Некоторые владельцы клиник утверждают, что государство должно обеспечивать оборудованием и субсидиями не только бюджетную медицину, но и частную. Вы согласны с этим мнением?

— Согласен. Государственная система поликлиник и стационаров, мне кажется, не совсем эффективна. Леонида Рошаля, который на итоговой коллегии Минздрава выступил с критическими замечаниями по этому вопросу, чиновники признали чуть ли не врагом народа. Но ведь он говорил дельные вещи. Я лично знаю женщину-хирурга, которая вынуждена брать дополнительные ночные дежурства несколько раз в месяц, чтобы получать хотя бы 13 тыс. руб. А ведь она вместе с реаниматологом дышит жидким азотом!

Уверен, если частично перевести пациентов по обязательному медстрахованию (ОМС) в коммерческие клиники, в выигрыше останутся все — и система здравоохранения, и частные клиники, и больные. Но мы сможем нормально обслуживать пациентов, только если будет адекватная цена.

Если частная медицина берет на себя раннюю диагностику, то чем должна заниматься бюджетная — лечением тяжелых форм, реанимацией и скорой помощью?

— Скорее всего, рано или поздно государство будет отказываться от бесплатной медицины. На бюджетном финансировании останутся только дорогостоящие сложные операции, а все мелкие манипуляции будут отданы частным структурам. Это логично.

Бывает, в поликлиниках люди часами простаивают очереди, а потом к ним выходит врач и говорит: «Прием закончен». В государственных учреждениях эту проблему решить сложно — у них ограниченное число ставок и нет денег на их увеличение. А у нас есть ресурсы посадить не одного терапевта вести прием, а несколько. Если мы будем четко знать, что нам обеспечат поток пациентов. У нас эта очередь в 50 человек поредеет в разы. Естественно, нужно все просчитать, поэтому мы не говорим безоговорочно — закрывайте государственные клиники и отдавайте пациентов нам. Для этого нужен диалог с государством, участие экспертов.

К сожалению, сегодня в медицине нет середины — только крайности: или вообще бесплатно, или очень дорого. Так быть не должно.

А будут частные клиники готовы вправлять кости или вырезать аппендициты?

— Кости мы вправим, если будет амбулаторный прием. Думаю, в ближайшее время частники заберут ряд простейших и средней сложности манипуляцией. Уже сегодня в Казани проводят операции на носоглотке. Аппендицит тоже будут вырезать. Но чтобы организовать стационар, нужны дополнительные услуги — питание, прачечная и пр., а это дополнительные расходы. Что касается врачей и медработников — проблем тут не возникнет. Уже сегодня многие квалифицированные доктора совмещают работу в государственных и частных учреждениях. По сути, в государственных клиниках их держат только соответствующие льготы и страх потерять работу, если коммерческая клиника вдруг закроется.

Учитывая сложность и госрегулирование медицины, планируете ли вы заняться каким-то другим бизнесом?

— Мы для себя решили: наша работа — это медицина. Если найдем что-то привлекательное в этой области, подумаем. Но никакой другой бизнес — ни строительство, ни продуктовый ритейл, ни что-то еще — нам пока не интересен.

Алиса Розанова