Будет ли дорожать нефть?

 Программа Кредит доверия. Среда, 04.02.2009

А. ПЛЮЩЕВ: У нас на прямой линии связи Владимир Фейгин, главный директор Института энергетики и финансов. Доброе утро!

В. ФЕЙГИН: Доброе утро!

А. ПЛЮЩЕВ: Ну, прежде всего, хотелось спросить о перспективах и предпосылках к росту цен на нефть. Потому что все обозреватели сходятся в одном - это очень важный фактор в деле и финансовой стабильности и курса рубля. Ну, и от этого, действительно, очень много зависит. Итак, есть ли предпосылки к росту цен на нефть?

В. ФЕЙГИН: Как известно, прогнозирование цен на нефть – самое неблагодарное занятие. Сейчас еще прогнозы курсов валют тоже, к примеру, такое же неблагодарное занятие. Предпосылки, конечно, есть, но они связаны с несколькими факторами. Во-первых, они связаны, как мне представляется, с поведением стран-экспортеров. Потому что другого такого стабилизирующего фактора на рынке практически нет. То, к чему прислушиваются участники рынка – это такие макроэкономические показатели, это прежде всего прогнозы американской экономики, европейской и китайской, они пока достаточно удручающие. И пока тенденция такая – они ухудшаются. И поэтому участники рынка считают, что в краткосрочной перспективе нет оснований для роста. Но в то же время они смотрят на запасы нефти, смотрят на поведение ОПЕК. Вот снижение добычи, которое ОПЕК декларировал в прошлом году, оно начинает действовать. Этот фактор такой солидаризирующий. В результате взаимодействия этих двух факторов сейчас на рынке такая некоторая намечена стабилизация на уровне 40 долларов и чуть выше. Но она , конечно, этот уровень цен не устраивает производителей очевидным образом. Теперь вопрос в том, будут ли они действовать дальше, организованной, как-то разумно или будут в какой-то степени пассивны, будут большие разногласия между ними. И тогда опять решающим будет слово нефтетрейдеров. Ну, нефтетрейдеры в конце прошлого года больше прислушивались к показателям таким, макроэкономическим и финансовым, и меньше верили в возможность стран-производителей. Вот слово сейчас, по моим представлениям, за производителями.

А. ПЛЮЩЕВ: Скажите, пожалуйста, как вы относитесь к идее создания государственного резерва нефти, о чем сегодня пишет газета «Коммерсант»?

В. ФЕЙГИН: Вообще-то идея старая. Она впервые… я участвовал в ее обсуждении и проработках в начале 2000-х годов. Речь шла о том, что можно ли создавать… словом, существуют запасы нефти у покупателей. Прежде всего, это запасы Международного …(неразб) агентства. Они созданы на 90 дней импортных поставок, чтобы в случае их прерывания – кризиса, эмбарго - не пострадать. Во-вторых, они существуют в Соединенных Штатах, и играют значительную роль. Вот первый ваш вопрос был связан с нефтяными ценами. Так вот, трейдеры смотрят на запасы нефти в Соединенных Штатах. Сейчас об этом заявил Китай, что он тоже будет создавать эти запасы. И вот в начале 2000-х годов обсуждалась эта идея в России. Потом она как-то заглохла, потому что цены стали очень высокими. Ведь логика запасов какая? Когда цены низкие, давайте не продавать какую-то часть нефти, а размещать ее в хранилищах. Ну, а потом, наоборот, в период высоких цен продавать. Если бы это так было, то это даже было бы экономически выгодно. Тут много вопросов. Есть ли такие хранилища? Эффективно ли это? Можно ли их нарастить и так далее. Анализ тогда показал, что очень больших хранилищ у нас нет. У нас есть разные резервуарные партии, у нефтяных компаний, может быть, на терминалах. Подземные хранилища не развиты нефти. Вот в газовой промышленности они очень сильно развиты, а у нефти нет. И все это предполагает определенные значительные усилия, и экономические усилия. Можно ли это сделать быстро, можно ли быстро нарастить? Здесь очень много технических вопросов. Вот сейчас правительство снова к этому вернулось и стало активно с компаниями это обсуждать. Потому что если нет технических средств, их надо заново создавать, а это будет создаваться год или два. И в нынешней ситуации никак не сработает. Мы сами не сможет регулировать рынок нефти глобально. Россия не играет такой роли, чтобы быть доминирующим игроком. Но сейчас, когда – как я говорил на первый вопрос – роль производителей очень велика, я заявил о том, что она будет взаимодействовать с ОПЕК. Не входить в ОПЕК – она там наблюдателем – но взаимодействовать! И взаимодействие также должно, видимо, отражаться на том, что движение будет идти в том же направлении, с той же скоростью. Если ОПЕК объявляет: мы сокращаем квоты на столько-то процентов, то Россия должна сократить свой экспорт примерно на столько же процентов. Нужно заниматься этим вопросом, но не наращивать, а в определенном смысле снижать. Вот тогда это будет такая солидарная позиция. Если сейчас избыточные предложения на рынке, значит, надо заниматься его сокращением. Получится ли через нефтяной резерв? Вот этим надо сейчас активно заниматься всем компаниям. Если мало готовых мощностей, если это сейчас неоперативный ответ, тогда будет возникать второй вопрос. Это определенное управление экспортом. Но об этом тоже было заявлено, наверное, придется этим заниматься более, так сказать, активно. У нас наметилось определенное снижение объемов добычи и экспорта. Вообще, такое направленное снижение объемов добычи, это болезненная вещь в наших условиях, месторождениях и прочее. Но это может стать неизбежным.

И. ВОРОБЬЕВА: Я напомню, что у нас в эфире эксперт по телефону. Это Владимир Фейгин, главный директор Института энергетики и финансов. Владимир, у меня к вам такой вопрос. Сегодня «Время новостей» пишет статью, и в ней эксперты утверждают, что у энергетиков есть негативная уверенность в том, что в связи со сложившейся экономической обстановкой потребление электроэнергии в Москве в обозримом будущем будет снижаться. Что это за история, вы не знаете?

В. ФЕЙГИН: Ну, я не знаю, почему именно в Москве. Но пока, да, статистика показывает, что потребление электроэнергии стало снижаться в последние месяцы в стране в целом.

И. ВОРОБЬЕВА: Стало снижаться поскольку дорого? Или что происходит?

В. ФЕЙГИН: Нет. Поскольку у нас начался промышленный спад. Статистика показывает, что у нас это началось в ноябре и продолжилось в декабре – снижение промышленного производства.

А. ПЛЮЩЕВ: И еще вопрос, скажем так, макроэкономический. Спрашивает наш слушатель, который смотрит видеотрансляцию. Спросите, - просит он, - как будет для экономики России, когда ее доходы от газа сильно уменьшатся по формуле цены газа». Мы знаем, что есть некий лаг между ценами на нефть и ценами на газ. Они снижаются чуть позже, точнее, реагируют чуть позже на изменения цен на нефть.

В. ФЕЙГИН: Радиослушатель прав, да.

А. ПЛЮЩЕВ: Насколько это существенно? Вот в чем вопрос. Настолько существенное это будет снижение? И насколько это окажет влияние на экономику России?

В. ФЕЙГИН: Мы полностью не можем спрогнозировать цену на газ этого года. Потому что вот из-за лага в конце года она зависеть будет от того, что происходит в первом полугодии нынешнего года. Тут еще не все определено. Но общая тенденция видна. Пока нет оснований предполагать, что вот сейчас вдруг резко начнется повышение цены на нефть, то да, будет снижение, можно его прогнозировать. Оно существенное. По-видимому, цена на газ средняя, экспортная в какой-то период, по крайней мере, будет ниже 200 долларов. А тогда была 500, в конце года.

А. ПЛЮЩЕВ: Как это скажется на бюджете России?

В. ФЕЙГИН: Ну, наверное, скажется негативно.

А. ПЛЮЩЕВ: Это понятно, что негативно. Насколько сильным будет это влияние? Мы всегда говорим про нефтяную иглу, тут же, наверное, и газовая есть составляющая?

В. ФЕЙГИН: Есть газовая составляющая. Когда смотрят на компоненты, которые здесь входят , нефтяная пошлина и налоги на нефть и нефтепродукты, они суммарно выше все-таки, значительно выше, чем по газу. Газовая составляющая – это экспортная пошлина, которая составляет 30 процентов от цены газа при экспорте в дальнее зарубежье. Но это большие объемы. А по нефти основная составляющая была тоже как экспортная пошлина, которая была связана с высокими ценами на нефть, – там по-другому это все формулируется – и она стала снижаться. Как только цена нефти стала падать, правительство регулярно пересматривает. Сначала с интервалом 2 месяца, потом этот интервал сократился. Ну, потому что просто получалось, что экспортная пошлина гораздо выше, чем реальные темпы падения доходов у компаний. Они как бы были в минусе. Сейчас это стало более-менее адекватно, но соответственно, если формула по газу 30 процентов, снижается цена, снижаются и доходы бюджета. Но это меньшая составляющая, чем по нефти.

А. ПЛЮЩЕВ: Спасибо большое. Владимир Фейгин, главный директор Института энергетики и финансов был сегодня нашим экспертом.

Подробности — на сайте радио «Эхо Москвы» www.echo.msk.ru