Легпрома в России больше нет

В советские годы доля легкой промышленности составляла до 30% внутреннего валового продукта страны. Сейчас она упала до 0,1-0,2%. Что интересно, даже когда доля легпрома составляла треть ВВП, ее продукции все равно не хватало. «Рынок продукции легпрома во много раз превышает автомобильный рынок и даже рынок энергоносителей. Зато смотрите, сколько разговоров и мер поддержки со стороны федеральных властей тем же автомобилестроителям! Я не говорю о том, что это плохо, но ведь «легковикам» не достается и одного процента этого внимания. В результате, легкая промышленность в нашей стране практически перестала существовать», — констатирует Раис Гумеров.

Легкая промышленность крупнее автопрома

В прошлом году «Мелита» реализовала 18 тыс. изделий: продажи по России удалось сохранить, а в Казани отметился даже небольшой рост. Хотя в целом отечественный рынок производства меховых изделий сократился вдвое, вдвое же выросли объемы импорта изделий. А докризисный уровень потребительской активности еще не восстановлен.

По словам г-на Гумерова, общие показатели легкой промышленности лучше, чем у меховщиков, за счет развития новых направлений, например, производства технических тканей. Традиционные «легковики» стагнируют, и в 2011 г., вероятно, стагнация перейдет в резкий спад. Причина — резкое увеличение налоговой нагрузки на зарплату. Большая часть предприятий легпрома работает по «упрощенке». «Увеличение страховых взносов с 14% до 34% (даже до 28%) при том, что зарплата — главная составляющая себестоимости продукции, приведет большинство предприятий к убыточности», — считает г-н Гумеров.

Чем это грозит экономике России?

— В ближайшем будущем — ничем. А вот в более далекой перспективе в случае обострения отношений с внешним миром это может угрожать государственной безопасности. Есть ведь понятия «продовольственная безопасность», «лекарственная безопасность» и пр. Страна, которая себя совершенно не одевает и не обувает, становится гораздо более уязвимой.

Наверное, чтобы изменить ситуацию, необходимо следовать примеру других государств. Всюду легкая промышленность пользуется самыми большими преференциями и практически не платит налоги. Во всем мире так решается вопрос занятости населения. А в нашей стране налоговая нагрузка на легкую промышленность значительно выше, чем на другие отрасли. Зачем? Ведь при доле в 0,2% ВВП даже полное освобождение легкой промышленности от налогов никак не отразится на бюджете. А у отрасли появится шанс на возрождение.

В трудные времена производители объединяют усилия для совместного продвижения на рынке. Обсуждался ли когда-нибудь возможный альянс с крупными меховыми компаниями?

— В России крупных меховых производителей, кроме нас, не осталось. Разве что на Северном Кавказе, но они существуют в полулегальном положении. Есть и в Казани немало пошивочных цехов. У них другой технологический уровень, поэтому сотрудничество или тем более объединение с ними нам совершенно неинтересно.

По большому счету действительно крупных предприятий меховой отрасли вообще нет. В мире лишь несколько аналогичных компаний, которые занимаются и пошивом, и выделкой, и продажей. В советское время, когда мы были в Америке, в одной компании нам сказали: здесь — крупнейшее в мире по численности сотрудников и объемам производство. Речь шла о 500 человек, а от нас были представители компаний с численностью персонала по 5-6 тыс. человек. Как показывает практика, сегодня преимущество имеют небольшие предприятия, способные мобильно менять ассортимент. Но и у компании полного цикла есть определенные преимущества.

Нет смысла конкурировать
с Китаем

Первый собственный меховой салон «Мелита» открыла в Казани осенью 1996 г. Сегодня он является крупнейшим меховым центром в России. Фирменная сеть «Мелиты» состоит из 10 магазинов. По словам Раиса Гумерова, российский рынок сегодня считается самым крупным и перспективным в мире, поэтому выходить со своей продукцией в другие страны просто не имеет смысла. По крайней мере, пока на первое место в мире по потреблению не вышел растущий Китай.

Два года назад вы заявляли о планах расширения сети фирменных магазинов. Прозвучал прогноз: 90% произведенной продукции будет реализовываться через собственную сеть. Удалось ли этого добиться?

— Мы создавали систему фирменной торговли на протяжении 15 лет. В 2010 году новых магазинов не строили, расширив торговые площади в Москве и в Казани. Продолжать расширение в 2011 году мы не планируем. Мы хотим увеличить объем продаж за счет повышения эффективности каждой точки.

В прошлом году через фирменную сеть было продано 92% продукции, в этом году, думаю, 95%. Увеличение должно произойти за счет повышения эффективности работы нашей сети, а также за счет увеличения индивидуальных заказов и интернет-продаж. Торговая площадь — это, на самом деле, мало. Шуба — изделие технологически сложное и дорогое, поэтому велика роль продавца. Когда человек приходит за шубой, у него есть только смутные намерения, и 90% зависит от квалификации продавца, который обязан быть грамотным и доброжелательным, знать каждый вид меха, каждое изделие. В некоторых торговых точках смена персонала приводит к удвоению и утроению продаж.

В Казани у нас работает четыре магазина, в Набережных Челнах — свой меховой центр, есть магазины в Москве, Уфе, Барнауле, Томске и Новосибирске. Дилерская сеть пока тоже есть. Одно время мы даже работали в Белоруссии. Но сегодня России вполне достаточно, так как здесь — самый перспективный рынок, и весь мир хочет торговать именно в нашей стране. Согласитесь, глупо идти против течения.

Сегодня в Казани достаточно много меховых магазинов, которые предлагают шубы из Турции, Китая и т.п. Очевидно, их главное достоинство — цена. Насколько успешно «Мелита» конкурирует с ними? Возможна ли здесь эффективная конкуренция без вмешательства со стороны государства?

— Действительно, в Казани сейчас работает более сотни меховых магазинов. В подавляющем большинстве они предлагают один и тот же товар — дубленки из Турции, шубы из Китая, мутон из Пятигорска. Поэтому по большому счету они конкурируют между собой, а не с нами. Естественно, мы игроки на одном поле, и есть определенные изделия, которыми располагаем только мы. Например, мы владеем уникальной технологией обработки меха бобра. Думаю, ее никто не освоит еще как минимум лет пять. Так что в этой нише мы — лидеры. На Северном Кавказе сотни «цеховиков», с ними мы пересекаемся по мутону. По норке на низком диапазоне мы не конкурируем с Китаем из-за различий в цене, здесь мы боремся за клиента с Грецией и Италией.

Наша продукция не уступает по качеству импортной. Но если бы государство создало для своих производителей условия, равные условиям работы иностранных конкурентов, наши показатели были бы значительно лучше.

А на экспорт вы какую-то часть продукции отправляете?

— Экспорта у нас практически нет. Разве что эпизодически приезжают иностранцы, закупают небольшую партию шуб. Потом продают их, допустим, в Швейцарии. Все меховщики предпочитают сегодня работать в России. Мы — крупнейший рынок сбыта меховых изделий. Во-первых, климатически. Во-вторых, играют роль менталитет и традиции. В Европе меха не так престижны, люди там привыкли к пуховикам.

Зато растет и меняет мировую ситуацию китайский рынок. До 90% всех видов меховых ресурсов на аукционах приобретают китайцы. Собственное потребление Китая возрастает в геометрической прогрессии. Представляете, что такое сто миллионов богатых китайцев, в том числе в регионах с довольно суровым климатом? Из-за их ажиотажного спроса в прошлом году стоимость пушно-мехового сырья подскочила в два-три раза. Россия же в качестве сырьевой базы практически перестала существовать. Пушнина — это скандинавские страны, Канада, Америка. Овчина — это Австралия.

Тогда, может быть, стоит ориентироваться на рынок Китая? Или вовсе перенести туда свое производство и выпускать очень дешевый продукт?

— Еще три-четыре года назад мы думали о производстве в Китае и даже размещали там небольшие заказы. Но серьезного желания развивать это направление нет. По ряду позиций мы используем в Казани уникальные технологии, которых лишимся, если их вытащить за рубеж. Кроме того, есть социальные обязательства перед своими работниками.

Думаю, было бы неплохо затащить китайцев или турков к нам, чтобы они показали, как нужно работать. В плане производительности и трудолюбия нам есть чему поучиться. Нам бы пошло на пользу создание небольшой бригады иностранцев. Наши люди при производительности труда в пять раз меньшей, чем в Азии, думают, что много работают. А на единицу продукции зарплата у нас выше, чем в любой другой стране мира. Имею в виду отрасли, где работают руками, а не автоматизированные производства, где человек следит за техникой. Тем более, я думаю, меховая отрасль одной из последних перейдет на автоматику. Каждая шкура индивидуальна, ее нужно смотреть, трогать руками, подбирать фурнитуру и пр. Это вам не костюмы шить.

Китайцы никогда не будут покупать шубы у нас — они теперь мировые производители. Весь мир перенес свое меховое производство в Китай. В Америке было около 100 меховых предприятий, сегодня крупных не осталось ни одного. В Европе аналогичная ситуация — 95% производств перенесено в Азию. По затратам рабочей силы на единицу продукции мы Китаю не конкуренты. С китайцами в дешевых изделиях уже давно никто не может конкурировать! Напротив, сегодня, чтобы лидировать или как-то конкурировать на российском рынке, мы должны выпускать высококачественную продукцию.

Многие отрасли промышленности зависят от госзаказов. Вы бы хотели увеличить долю госзаказа в производстве?

— Доля госзаказов у нас невелика, 3-5%. Нам это не очень интересно — работа с почти нулевой рентабельностью. В прошлом году мы выиграли тендер Минобороны на генеральское обмундирование, форму которого сами и разрабатывали. Генералов одели. В этом году, может, будут адмиралов или кого-то еще одевать, неизвестно. Больше возможностей выиграть тендер на простейшее офицерское обмундирование и головные уборы у небольших предприятий из глубинки. Для них это будет и чуть более рентабельно. Мы даже не участвуем в таких тендерах.

А как вы относитесь к проблеме защиты животных?

— Я считаю меховой бизнес хорошим видом деятельности. Это традиционное занятие человека — шкуры животных используются с каменного века. Овец ведь забивают не ради шкуры, а ради мяса. Получается, что мы делаем великолепные произведения искусства из отходов основного — пищевого производства.

Да, пушнина — это немного другое. Клеточную пушнину выращивают как раз ради меха. Конечно, у этого вопроса есть и этическая сторона, но не столь значительная, как по дикой пушнине. Было время, когда мы активно использовали мех белька — детеныша тюленя с белым нежным мехом. Но однажды я посмотрел фильм о том, как их убивают. С тех пор, вот уже восемь лет, мы белька не перерабатываем.

А насколько вообще важна цена шубы для покупателя в Казани?

— Конечно, важна. Но с каждым годом все большее значение приобретают качество и дизайн изделия. Шуба — вещь длительного пользования. Поэтому покупатель хочет быть уверен, что изделие не потеряет товарного вида и через три года.

За последние 20 лет меховые изделия относительно других товарных групп подешевели в разы. В 90-м году туфли стоили 15 руб., а мутоновая шуба — 1000 руб. Было время, когда норковая шуба стоила как два автомобиля. Это была мечта, зачастую недостижимая. Сегодня на шубы из овчины и пуховики цена не сильно отличается. Но раньше и бизнес был рентабельней.

Когда на рынке такая конкуренция, я не могу поднять цену. Рынок сырья сейчас общий, а производство обходится дорого. Это огорчает. Если что-то кардинально не изменится, отрасли не будет. Но мы должны выжить, пока у нас есть позиции, уникальные на мировом уровне. В Милане были в шоке от нашей технологии изделий из бобра — шуб и дубленок. Еще 60 лет назад бобер стоил дороже норки, потому что его очень сложно выделывать. Сейчас он потерял свои позиции. Мы понимаем, что останавливаться в развитии технологий нельзя, иначе потеряем свои преимущества.

Алиса Розанова